Ну начнем с того что я родился
в Японии! Это уже самопо себе было ошибкой
или издевательством природы! Кроме этого былаужасная ошибкатого что я был
японцем, но кожа и разрез глазу меня
были не совсем похожи наяпонца, а
точнее на какую-то помесь!
Я былблондиномплюс ко всемус темной смуглой кожей ибирюзовыми глазами.Моего взгляда боялись дети и взрослые, идрузья. А вот девушкивременами ненавидели мои глаза,завидуя мне, а другие просто сходили с ума от
их красоты! Они были готовы выколоть мне их и хранить у себя на полочке взаспиртованном состоянии!
Но самое интересное при
всем этом бровибыли у меня черные и ни
одна краска их не брала. Если я красил волосы, то через неделю краска сходила,
и пробивался мой цвет.
Хотя мамауменя
была темная с обычной кожей и обычными глазами, и отец тожебыл темный с обычной кожей и обычными
глазами. Многие шептались за спиной и
говорили, что моя мать нагуляла где-то меня. Но отец отрицалэто всяческии еслииз друзей кто-то ему
пытался такое сказать или намекнуть они тут,же автоматически попадали в список самых-самых заклятых врагов на всю
жизнь! И шанса исправится он ни давал ни кому!Он был очень жесткий человек,наверно его нелегкое детство сказывалось на нем.
Мамабыланаоборот добраи всячески
баловала меня, а вот отецхотел сделать
из меня война и человека, нооказалось
что я не годен ни на то, ни на другое! Хотя в конце передсвоим уходом он сказал: «Я рад что у меня
такой прекрасный сын! Я люблю тебя сынок! Береги маму!»
А потом онзакрыл глаза и его сердце и пульс
остановились, больше так и не приходя в себя.
Я долго горевал.
Ноэто случилось летом и меня вскоре
меня ждалаучеба. Новыйгод мучения! Насчет мучения, я не ошибся! Осенью
я пошел в девятый класс.
Вот тут всеи началось!
Скажем так я шел
каквсегда наглаженный, но во всем
черном. Когда ко мне начали приставать почемуя во всем черномя сказал: «А что радоваться? Тоже мне праздник нашли! Для
меня этот траур!»
Ну, а дальше я начал
думать и ужаснулся еще три года мучиться.А тамеще колледж иинститут. Ой! Аж, жить не хочется! Я
стоялс букетом роз для нашего классного
руководителяи какой –то хмырь постоянно
толкал меня сзади.
Нет у меня конечно
очень долгое терпение но если меня вывести из себя это надо конкретно постараться!
Этот перец старался как мог. Моих косых взглядов которые несли во взгляде грозу
оказалось мало!
Пришлось переходить на
тяжелуюартиллерию! Я сказал: «Сколько
можно обтираться об меня?!» Это прозвучало слишком громко и все уставились на
меня! А этот наглец улыбнулся и встал с другой стороныпродолжая тереться об меня. Все на нас
посмотрели, а потомвзгляды опять упали на происшествие линейки.
Наконец вся эта муть закончилась и мы быстро зашагали в класс, по дороге я заметил,
что обувь я перепутал и надел отцовскую! Которая с меня спадала, мои не
крошечные лапки утопали в этих ластах которые и такхотели слететь! А этот засранец все шел за
мной! Потом до меня до шло, что этот тип будет учится в нашем классе! Боже мой!
Мало того, что о терся
об меня всю линейку, ему хватило наглости сесть со мной! Я всегда жил отдельно
от класса и седел всегда один, а тутон
нарушает мое личное пространство и какой то он слишком радостный! Все время
лыбится и ..может у него не все дома …..или он травы курнул?
Но больше всего меня
удивило,что наша учительница позвала
его, он подошел и сказал: «Привет всем! Меня зовут Ботани Фудо.» Он начал нести какую-то
чушьпро свою краткую биографию и снова
сел ко мне давая училке прийти в себя и всему классу тоже. У него был
прекрасный голос откоторого все приходили
в восторг, бежали мурашки. Даже мне понравился. И я какистукан сидел и пялился когда в третий раз он
спросил как меня зовут и продолжал улыбаться.
-Эм…-я огляделся и понял
что он ко мне обращается.
-Меня зовут Хиро
Хамиями.
-Ну, а меня помнишь как
зовут?
-Эм..нет- признался я, он
усмехнулсяипропел соловьем свою фамилию и имя.
-Ботани Фудо. Ты не против
если я буду сидеть с тобой?
-Эм. Да нет!
-Ну и отлично!
Послезаписиурокови долгого нудного
пожелания нашей училкинас наконец – то
отпустили, и я со спокойной душой пошел домой. Нотут вдругменя затащили за угол зажимая мне рот. Я пытался вырваться но тщетно. Наконец
я узналдо боли знакомый голос.